Людям, которые хоть немного знакомы с историей, рассказы о «непобедимости россии», в лучшем случае, вызывают удивление, могут, конечно, еще и пальцем у виска покрутить. Потому-что за время своего существования россия проиграла целую кучу войн. А все одержанные ею победы были завоеваны ценой неимоверного количества собственных жертв, ведь излюбленная(и даже можно сказать, единственная) тактика россиян всегда были так называемые «мясные штурмы». Так было и во времена Ивана Грозного, и во времена Наполеоновских войн, и в Первую и Вторую мировые войны. Но имя собственное, данная тактика россиян, получила лишь во время Первой мировой войны, правда истинное её название не «мясные штурмы», а «Карпатская тактика». Давайте же узнаем откуда пошло это название.
20 января 1915 года командующий Юго-западным фронтом генерал Николай Иудович Иванов подписал приказ о генеральном наступлении на Венгрию через Карпатские горные перевалы. Наступление началось 23 января с атаки 8-го корпуса генерала Драгомирова на перевал Мезо-Лаборч.
В Карпатской битве принимали участие более полутора миллионов российских солдат и офицеров, 910 тысяч австро-венгерских и 90 тысяч германских, то есть, в общем счете свыше двух с половиной миллионов человек, что делает эту битву одним из крупнейших сражений не только Первой мировой войны, но и во всей мировой истории.
Провал наступления, в общем, был вполне закономерен. Оно началось в условиях острой нехватки артиллерии и боеприпасов. Во всей российской армии насчитывалось лишь 346 легких трехдюймовых горных пушек, а тяжелых орудий, необходимых для разрушения вражеских укреплений, не было вообще. К началу операции на одно орудие имелось в среднем по 200 снарядов, которых хватило всего на 30-40 минут артподготовки.
Кроме того, войска испытывали нужду в зимнем(зима в россии всегда наступает «неожиданно)) обмундировании, продовольствии, патронах, транспортных средствах, инженерном оборудовании, да и самих войск было явно маловато для создания подавляющего численного перевеса над противником, достаточного для успешного наступления в исключительно сложных горных условиях.
Тем не менее, генерал Иванов и его сторонники не сомневались в успехе. Не совсем понятно по какой причине, но они считали, что российская армия лучше всех воюет зимой, а значит, «австрияки» не смогут ей противостоять. Свою уверенность им удалось внушить царю, который, будучи человеком не только некомпетентным, но и весьма глупым, дал добро на проведение операции. Однако, вопреки оптимистичным прогнозам, наступление вскоре захлебнулось.
Заснеженные горы исключали возможность маневра и охвата, а лобовые атаки в узких дефиле на неподавленные артиллерией огневые точки приводили лишь к бесполезной гибели десятков тысяч солдат. Эти следовавшие одна за другой самоубийственные атаки россиян австрийцы прозвали «карпатской тактикой» — Karpathentaktik.
В отражении наступления, помимо артиллерии и пулеметов, значительную роль сыграли огнеметы, впервые примененные австрийцами в массовом количестве. Это «адское оружие» наносило атакующим большие потери и оказывало на них сильное психологическое воздействие, тем более что собственных огнеметов у россиян тоже еще не было, кроме трофейных. Технологическая отсталость царской армии снова, как и под Перемышлем, встала в полный рост.
Три недели армии Юго-западного фронта, кровавыми волнами бились о вражеские укрепления на перевалах Тарнов, Дукла, Тилич, Лупков, Сенечув, Ростоки и Мезо-Лаборч. В конце февраля австрийцы нанесли контрудар, пытаясь прорваться на выручку осажденной еще в октябре прошлого года крепости Перемышль, в которой заканчивались съестные припасы. С большими усилиями 8-я армия Брусилова отбила этот удар, нанеся противнику серьезные потери.
9 (22) марта гарнизон Перемышля капитулировал, предварительно взорвав форты и выведя из строя артиллерию. В плен сдались более 120 тысяч австрийских военных. Этот успех побудил российское командование к возобновлению наступления. Благодаря сдаче Перемышля высвободилось свыше 100 тысяч солдат, но мартовские и апрельские «мясные штурмы» перевалов, в ходе которых российская армия полностью исчерпала боеприпасы и людские резервы, оказались столь же бесплодными, как и февральские.
А когда 2 мая немцы, перебросив войска с Западного фронта, нанесли в контрудар и прорвали фронт у Горлицы, парировать этот удар было уже нечем. Горлицкий прорыв вылился в катастрофу «великого отступления», приведшего к потере Галиции, Польши, Литвы, значительной части Латвии и Белоруссии.
Несмотря на грандиозный масштаб Карпатской битвы и ее несомненное влияние на дальнейшую историю россии, в самой россии о ней предпочитают не вспоминать. Она по сей день остается одним из наименее освещенных и плохо изученных эпизодов Первой мировой войны. Даже примерное количество потерь в этом сражении до сих пор не установлено. Согласно очень приблизительной оценке, фигурирующей в российских военно-исторических изданиях, справочниках и энциклопедиях, Юго-Западный фронт с января по апрель 1915 года потерял в Карпатах миллион солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными.
Однако разбивки потерь по категориям никто не делал, и мы до сих пор не знаем, сколько же прадедов нынешних россиян погибло в этой страшной мясорубке. Но в любом случае можно сказать, что совокупные карпатские потери намного превышали потери российской армии на всех фронтах за весь 1914 год, да и в любой из предшествующих войн, которые когда-либо вела российская империя.
Потери противника российские историки оценивают в 800 тысяч(как говорится: «пиши больше, чего их жалеть»). Однако сами немцы и австрийцы утверждают, что они потеряли в Карпатах «всего-навсего» 320 тысяч человек, причем, опять же, без разбивки на убитых, раненых и пропавших без вести.
